Назад к Речам-2020

Добрый день. Наши два округа в системе ФРС обслуживают территорию США, где производится почти половина всех энергоресурсов. Сюда входит 60% добычи нефти и газа, почти 60% электричества, генерируемого ветроустановками. Само собой, энергетика играет важную роль в наших региональных экономиках, дает работу большому числу людей; это существенный фактор в экономике страны, влияющий также и на монетарную политику.

Я хотела бы сосредоточиться сегодня на взаимодействии энергетического сектора и монетарной политики. Энергетика играет ключевую роль в формировании среды, в которой оперирует монетарная политика. Это прямой компонент экономического продукта страны, через производство, занятость и инвестиции в сектор. Энергетика также косвенно воздействует на другие отрасли, государственные финансы и потребителей. В то же время монетарная политика, через ее воздействие на процентные ставки и цены активов, влияет на энергетический сектор, в основном за счет формирования совокупного спроса, но также через воздействие на цены сырьевых товаров и, возможно, структуру отрасли.

Производство энергоресурсов: бумы и кризисы

Я лишь коротко затрону прямой вклад энергетики в экономику, а в основном сосредоточусь на косвенном влиянии через другие отрасли. Не потому, что прямое воздействие маловажно. Бумы и кризисы в нефтяном секторе вели к крупным колебаниям в уровне занятости и инвестиций, особенно для региональных экономик, где это ведущий сектор. В то же время добыча нефти, газа и угля дает работу примерно полумиллиону человек, т.е. меньше 1% всех занятых в стране, и обеспечивает около 1% ВВП. Хотя сам сектор в этом плане не так велик, работа там высокооплачиваемая, и колебания уровня занятости влияют на расходы и потребление во многих сообществах. Добыча энергоресурсов также напрямую влияет на совокупный продукт через капитальные инвестиции. В частности, после падения нефтяных цен в 2014, спад инвестиций в отрасли вызвал снижение на 2% в 2015 и 2016 темпов роста общих инвестиций в частном бизнесе, что привело к общему ослаблению инвестиций в этот период.

Среди крупнейших факторов, действующих на сектор сегодня, одним из важнейших является рост возобновляемых источников энергии. Возобновляемые источники энергии сейчас обеспечивают почти 20% выработки электроэнергии, частично за счет того, что стоимость солнечной и ветровой энергии упала на 85% и 70%, соответственно, за последние 10 лет. По мере того, как возобновляемые источники энергии продолжают менять энергетику, вероятно, будут изменения и в занятости, инвестициях и валовом продукте, которые будут значительно влиять на региональную экономику. Хотя много говорилось о трудности прогнозирования краткосрочных колебаний в выработке энергии через возобновляемые источники энергии, занятость и инвестиции были относительно стабильными, и сдвиги были, скорее, в ответ на снижение затрат и правительственные стимулы, чем на колебания спроса. По мере завоевания возобновляемыми источниками энергии рыночной доли может случиться, что энергетика перестанет быть значительным фактором макроэкономической волатильности. Это естественно, так как цены на энергию в США и производство энергии, скорее всего, будут более изолированы от глобальных событий, которые были источником многих энергетических потрясений в течение лет. Без геополитики энергетика может стать более скучной, что не так уж и плохо.

Однако прямое воздействие энергетики – это лишь небольшая часть влияния сектора на экономику и ее рост. Энергетика переплетена со всеми аспектами деятельности человека, и события в энергетике расходятся широко в обществе. С учетом, что каналы, соединяющие энергетику с экономикой в целом неимоверно сложны и разветвлены, я сосредоточусь на 4 секторах — промышленном производстве (ПП), сельском хозяйстве (СХ), государственных финансах (ГФ) и потребительском секторе (ПС)—которые, я считаю, иллюстрируют тот факт, что понимание событий в энергетике жизненно необходимо для понимания происходящего в экономике более в широком плане, и, таким образом, для понимания контекста, в котором принимаются решения в области монетарной политики. Говоря об этих секторах, я рассмотрю как циклические движения, например, падение спроса и цен на нефть в связи с коронавирусом, так и более долгосрочные структурные перемены, часто движимые технологическими инновациями, такими как фрекинг, возобновляемые источники энергии или появление электромобилей. Иногда отделить одно от другого бывает трудно.

Промышленное производство: природный газ и сравнительное преимущество США

Начну с ПП. Энергия – важное исходное сырье для ПП, и колебания в цене и доступности энергоносителей отражаются на секторе. Я остановлюсь на одном моменте: как снижение цены природного газа относительно нефти повысило сравнительное преимущество ПП США за последнее десятилетие, и как повышение относительной цены на природный газ может разрушить это преимущество.

По мере того, как технический прогресс привел к резкому увеличению производства природного газа в США, начиная с 2006 года, более высокое предложение привело к снижению цены природного газа относительно его заменителей и позволило промышленности заменить газом другие энергоносители. Это касается и коммунальных услуг, и промышленности.

Снижение относительной цены газа усиливает конкурентоспособность ПП США, отчасти потому, что американские производители используют природный газ интенсивнее, чем их иностранные конкуренты, которые часто являются более нефтезависимыми. Например, доля нефти в энергопотреблении в секторе ПП в Европе выше в 5 раз, чем в США. Особенно заметна разница в потреблении разных энергоносителей в нефтехимии, нефтепереработке и отрасли пластмасс.

Это сравнительное преимущество очевидно проявляется в экспорте. Экспорт США продуктов нефтепереработки, нефтехимии и пластмасс вырос на 160% за период с 2006 по 2019, тогда как экспорт тех же продуктов из Европы вырос всего на 25%. За этот период США стали ведущим экспортером бензина и нефтепродуктов, и увеличили свою рыночную долю по всему миру. В целом влияние низких цен на природный газ с полной вероятностью было важной поддержкой для американского экспорта в последние годы и внесло вклад в силу экономического роста.

Последние события, однако, угрожают этому сравнительному преимуществу. В этом году цены на нефть упали, тогда как на газ выросли, отчасти потому, что снижение добычи нефти в США ударило также и по добыче сопутствующего природного газа. Относительная цена природного газа (Henry Hub) к нефти (WTI) упала почти вдвое за период с 2006 по 2019, но почти на треть выросла в этом году. Если такой тренд в относительных ценах продолжится, а фьючерсные рынки прогнозируют именно такое развитие событий, то некоторые виды американского экспорта потеряют в конкурентоспособности, а экономика в целом получит еще один фактор противодействия той работе по восстановлению экономики, которая нас ждет.

Сельское хозяйство: электромобилям не нужен этанол

Сектор СХ также подвержен косвенному влиянию энергетики, отчасти потому, что СХ – энергоинтенсивная отрасль, но также, более непосредственно, через биоэтанол. Кукуруза, используемая для производства этанола, составляет более трети всего производства кукурузы в США. Чтобы представить себе масштаб, площадь под этой кукурузой занимала бы 2/3 площади всего штата Небраска (50 000 кв. миль). Имея в виду, что спрос на этанол в большой степени зависит от спроса на бензин, колебания в потреблении бензина имеют важное значение для СХ. Так как пандемия сжала спрос на бензин, это немедленно отразилось на СХ: спрос на этанол резко упал. В дополнение к циклическим связкам, более долгосрочные тренды в потреблении энергоресурсов также воздействуют на сектор СХ. По мере того, как автомобили становились более энергоэффективными, внутренний спрос на этанол выровнялся, хотя рост экспорта пока продолжает поддерживать производство. Заглядывая вперед, быстрое развитие инновационных технологий в сфере электромобилей, а также агрессивные действия правительств по внедрению электромобилей в Китае и других странах, представляют собой проблему для долгосрочных перспектив этанола. Можно найти иронию в том, что развитие электромобилей представляет собой угрозу тому, что в настоящее время является одним из крупнейших возобновляемых источников энергии в США.

Государственные финансы: под угрозой

Как хорошо понимают энергозависимые страны, результаты энергетического сектора отражаются на поступлениях в бюджет и расходах бюджета. Хотя налоги на добычу природных ресурсов (НДПР) составляют всего около 1% в целом по США, для некоторых штатов картина другая. За последние 5 лет НДПР составил 29% всех налоговых поступлений в штате Вайоминг и более 45% - в Сев. Дакоте и Аляске. Даже в несколько более диверсифицированных экономически штатах Техас, Оклахома, Зап. Вирджиния и Нью-Мексико НДПР в среднем превышал 7% доходов этих штатов.

Для штатов, которые зависят от НДПР, эти налоговые потоки обычно – самый волатильный компонент доходов, и могут привести к большим колебаниям в объеме собираемых налогов. Однако для многих этих штатов добыча природных ресурсов была благом, позволив им во многих случаях создать крупные резервные фонды.

В ходе текущего кризиса большинство штатов столкнулись с существенным бюджетным дефицитом, так как собираемость налогов упала почти по всем категориям, а расходы в связи с пандемией выросли. В энергетических штатах НДПР резко упал, и правительства этих штатов находятся в трудном положении. Большие накопленные резервы могут помочь компенсировать отчасти падение сборов, но большинству таких штатов, тем не менее, придется в ближайшие пару лет сокращать расходы, что также будет не оптимально для восстановления.

В более долгосрочном плане многим энергозависимым штатам надо будет заняться не только диверсификацией своих экономик, но и потоков налоговых поступлений. Особенно важно это будет для штатов, зависящих от тех сырьевых ресурсов, которые будут испытывать постоянное давление на перспективу – таких как уголь и природный газ. В качестве примера: аукционные бонусы за аренду угольных разрезов принесли более 1 миллиарда долларов в проекты строительства школ в Вайоминге с 2012 по 2017 фин. годы, но в следующие 6 лет принесут менее полумиллиона долларов.

Потребительский сектор: ушли ли в прошлое бензиновые ценовые шоки?

Исторически, особенно после нефтяных шоков 1970-х, самых известных в истории, отражение проблем энергетики состояло в воздействии цен на бензин на потребительские расходы. Если семья использует бензин для передвижения, то изменения в ценах на нефть напрямую сказываются на семейном бюджете. Высокие цены на бензин уменьшают сумму, которая может быть потрачена на другие товары, а это тормозит развитие экономики. И наоборот, снижение цен на бензин исторически всегда способствовало росту потребительских расходов.

Насколько важен этот фактор, зависит от доли бензина в общих расходах потребителя. Со временем доля эта падала, с 4% в 1980-е до 2% в 2019, что означает снижение важности шоков нефтяных цен для общей макроэкономической волатильности.

С учетом этого, уменьшение важности нефти в целом маскирует значительную разницу в распределении доходов, причем изменения цен на бензин заметно более важны для семей с низкими доходами. В квантиле с самыми низкими доходами бензин представлял более 8% от доходов семьи в 2019 году, в пять раз больше, чем у семей с самым высокими доходами. Но и у них эта доля упала.

Пандемия Ковида может еще более снизить влияние цен на бензин на бюджеты потребителей, уменьшить и так уже небольшую чувствительность потребления от изменения цен на заправках. Пандемия снизила спрос на бензин, так как количество поездок резко упало с ростом безработицы и переносом работы домой. Продажи бензина в апреле упали на треть от до-пандемического уровня. Хотя мобильность выросла после отмены ряда ограничений, продажи бензина остаются существенно ниже обычных. Вряд ли число поездок вернется на старый уровень. При том, что многие работодатели уже начали и будут дальше предлагать гибкие графики, спрос не только меньше, но он, скорее всего, будет и более эластичным. Более эластичный спрос (с учетом, что некоторые рабочие места не могут стать удаленными) должен снизить волатильность общего потребления в ответ на бензиновые шоки.

Обобщая, можно сказать, что события в секторе энергетики имеют широкие последствия для всей экономики, передавая и усиливая краткосрочные циклические сдвиги, но также формируя долгосрочные структурные тренды. Энергия формирует контекст для экономического роста и инфляции как в кратко-, так и в долгосрочном плане, что заставляет монетарные власти тщательно отслеживать происходящее в энергетике.

Влияние монетарной политики на сектор энергетики

Я завершу некоторыми мыслями о влиянии монетарной политики на энергетику. В той степени, в какой прямые и непрямые воздействия влияют на экономические перспективы, и тем самым на параметры монетарной политики, имеет смысл посмотреть, как монетарная политика, в частности перспектива длительного периода низких ставок, может повлиять на сектор энергетики. Существует большая литература, в которой предполагается, что, при прочих равных условиях, низкие ставки должны активизировать повышение цен на хранимые сырьевые товары, такие как нефть, частично за счет стимулирования спроса, но также за счет снижения мотивации производить. Конвертация запасов нефти в валюту и другие активы менее привлекательна, когда доходность альтернативных активов низкая. Кроме этого, некоторые аналитики считают, что низкие ставки должны вести к менее волатильным ценам. Процентные ставки являются важной статьей затрат при хранении запасов, то есть низкие ставки должны снизить затраты на хранение и стимулировать создание больших буферных резервов, которые затем будут смягчать неожиданные скачки спроса и предложения. Само собой, существует много других факторов, влияющих на нефтяные цены, кроме процентных ставок, поэтому низкие цены на нефть и ценовая волатильность вполне могут сосуществовать с низкими ставками на долгосрочную перспективу.

Опять же при «прочих равных», низкие ставки должны стимулировать инвестиции в энергетический сектор, как и в целом в экономику, за счет снижения стоимости капитала. Это может стать особенно актуальным для сектора возобновляемых источников энергии, где существуют долгосрочные инвестиции при высоких первоначальных затратах, подобно сектору коммунальных услуги и инфраструктуры в целом. Однако низкие процентные ставки могут не только стимулировать новые добавления к основному капиталу, но и приобретение существующего капитала, то есть способствовать слияниям и поглощениям. В отрасли с большой неопределенностью в плане кратко- и долгосрочного спроса может быть неудивительным, если мы увидим активизацию сделок слияний и поглощений, а не только и не столько увеличение капиталовложений.

Наверх